Борьба в эфире - Страница 7

– Держитесь прямей! – командовал Эль. – Правый рычаг. Поворот. Больше. Так. Отдача. Левый рычаг назад.

Я плавно опустился.

– Хорошо. Можем лететь.

Я и Эль подошли к краю площадки, вспрыгнули на ограду и… бросились вниз. Это было моё третье воздушное путешествие в Радиополисе, которое оставило во мне самое сильное впечатление. Мне приходилось когда-то летать на аэропланах. Но разве можно сравнить ту громоздкую, грохочущую машину моего времени с этими крыльями, которых почти не ощущаешь! Впервые я почувствовал себя летающим человеком, лёгким и свободным, как птица.

Несколько секунд полёта – и мы оставили освещённое солнцем пространство, погрузившись в синие сумерки.

Эль летел рядом, несколько впереди, направляя свой полёт к Кремлю.

Скоро под нами показался уже знакомый мне фонтан в кипарисовой роще.

Наши крылья так незначительно шумели, что мы могли свободно разговаривать.

– Эти кипарисы, – указал я на рощу, – выставлены на лето из оранжереи?

– Нет, они свободно растут здесь. Мы изменили климат. Чему же вы удивляетесь? Мы могли достигнуть этого разными способами, но для этого оказалось достаточно и одной лучистой энергии солнца. Вы знаете, что на пространстве в один квадратный километр эта энергия, использованная только на десять процентов, сможет произвести работу, равную семидесяти пяти тысячам миллионов лошадиных сил. Мы же получаем в одном Туркестане тысячи миллионов лошадиных сил этой энергии: вполне достаточное количество, чтобы не только «согреваться», но приводить в действие все наши машины.

Башни Кремля промелькнули под нами. Мы опустились на тихую снежную площадь и сложили крылья. Здесь было раннее зимнее утро.

– Мы реставрировали прошлое век за веком. Вся старая Москва – ваша Москва – превращена в музей, – сказал Эль. – Перелетая из квартала в квартал, вы будете как бы перелетать из века в век. Перед вами пройдёт всё характерное для данного времени, от архитектуры до мелочей быта.

Эль был прав: мы действительно перелетали из века век.

– Зайдём в один из комиссариатов. Не всё же вам спрашивать у меня, я тоже хочу кое о чём спросить у вас, как у современника этой эпохи, пополнить свои исторические знания, – сказал он улыбаясь. – Вы где служили?

Я ответил…

Мы вошли в знакомое здание. Меня невольно охватило волнение. Всё осталось по-прежнему. Не чудо ли? Даже мой письменный стол и на нём папки дел – всё, как я оставил их вчера, если только это было вчера.

– Не будете ли вы любезны объяснить мне, чем вы занимались, в чём заключалась ваша работа?

Я был польщён. Наконец-то я смогу дать объяснения этому человеку неограниченных знаний. Я охотно раскрыл свои папки и начал объяснять, в чём заключалась моя работа. Эль слушал внимательно. Иногда мне казалось, что он хочет поправить меня, но, очевидно, я ошибался: он только не совсем понимал меня и просил пояснений.

– Достаточно, – наконец сказал он. – Я окончательно убедился, что вы, как это ни странно, человек из прошлого. Никто лучше меня не знает прошлой истории. А вы проявили – в своей области, конечно, – такие знания, что всякая мысль о мистификации исключается.

Я не сразу понял его.

– Мысль о мистификации?.. – И вдруг, поняв, я невольно покраснел от досады.

– Значит, всё это было только испытание?

Эль дружески взял меня за руку.

– Уверяю вас, последнее, – ответил он. – А теперь, чтобы сгладить неприятное впечатление, которое, я вижу, оставила моя хитрость поневоле, осмотрим бегло другие отделы нашего музея. Для нас они также только страна воспоминаний, а для вас – это страна нерожденного будущего.

И вдруг, без видимой связи, он сказал:

– Да, да. Я очень рад. Только машина? Интересно посмотреть. – Вслед за тем, обращаясь ко мне, разъяснил: – Ли сообщает, что он нашёл разбитую летательную машину, зарытую в песке недалеко от Красного моря.

– Но ведь оно находится за тысячи вёрст!

– Для нас почти не существуют расстояния, – ответил Эль. Вынув из кармана прибор, напоминавший цейсовский бинокль, он покрутил окуляры, глядя на деления с цифрами, и посмотрел, потом передал его мне.

Я увидел песчаный берег моря. Из груды песка виднелись части какого-то сломанного аппарата. Рядом стоял Ли и смотрел в такой же бинокль по направлению ко мне. Очевидно, увидев меня, Ли улыбнулся и приветливо махнул рукой. Я ответил ему.

– Я уже не удивляюсь дальности расстояния ваших биноклей. Но как они могут видеть сквозь стены и только то, что нужно?

– Вы видите то, что нужно, при помощи точной наводки. А видеть сквозь преграду? Разве это уж так удивительно для вас, знакомых с лучами Рентгена?

– Но они не совсем то.

– Новое всегда не совсем то, что старое, тем оно и отличается от старого, – с улыбкой ответил Эль. – Летим! – И мы полетели осматривать новую для меня Москву.

– Поднимаемся выше. Вот этот участок – Москва второй половины двадцатого века. Наряду с многоэтажными небоскрёбами вы видите и те дома, которые стояли в ваше время. Здесь уже имеется целая сеть подземных железных дорог и начата постройка воздушной. Москва к этому времени давно вышла из старых границ и широко разлилась во все стороны. В начале двадцать первого века мы строили небоскрёбы, но уже отделённые друг от друга большими незастроенными участками. Смотрите.

Странный вид представляла эта новая Москва. На огромном пространстве возвышались симметрично расположенные, словно верстовые столбы, небоскрёбы в несколько десятков этажей с плоскими крышами.

– Для посадки воздушных судов, – пояснил Эль.